Горюнов Владимир Александрович
А так, как на работу меня направили переводчиком в Генеральный штаб РВС Республики Куба, и работал я с советниками высоко ранга, оказалось, совсем несложно узнать, где военные занимаются каратэ и записаться в секцию. Секция была в том самом Военно-техническом институте, ИТэЭмэ, где я проработал первый год, и вел ее Роберто Пеньялбер Вальдес, инструктор физической подготовки, 1-й Дан каратэ в стиле Дзёосинмон (вообще то, кубинцы называли тогда его Хошинмоном).
Так вот, моя первая тренировка чуть не закончилась фиаско. Была осень 1971 года, но в Гаване в это время года еще стоит жара. Меня взяли в секцию при условии, что я выдержу первую тренировку. А группа занималась уже больше года, и на разминке нужно было сделать двести цуки силовых в изометрии, с напряженной, кимированной, рукой в низкой стойке киба-дачи. Мне выдали кимоно, я стал в последнем ряду и после разминки мы начали делать эти самые силовые цуки. За стеной в пятидесяти метрах от спортзала института находится самое фешенебельное кубинское варьете, Тропикана, и там началась вечерняя программа, звучала кубинская музыка. Члены группы по очереди отсчитывали до 10: «Уно!» - медленный выдох с шипеньем скозь зубы, рука вытягивается с поворотом запястья на 180 градусов, вытягивается медленно, на 5 - 6 счетов про себя, «Дос!» - пошла вторая рука. После шестого десятка таких движений у меня от непривычки начали дрожать колени, полил градом пот, тут еще налетели комары и стали кусать за стопы ног, и все это под кубинскую сальсу. Я понял, что не выдержу до двухсот. Мелькнула мысль, а может это специально сделали, чтобы меня турнуть? Смотрю, инструктор внимательно за мной наблюдает, и это придало мне силы, продержался до ста. Потом, уже с помутненным сознанием, решил, что раз выдержал сто, выстою и до двухсот. После двухсот меня подвели к лавочке и всю остальную часть тренировки я уже сидел, думаю, в той же стойке киба-дачи. В секции меня оставили.
Я понимал, что, в отличие от кубинцев, которые смогут сто раз спросить у тренера, если что-то забуду, я через несколько лет не буду иметь такой возможности, и поэтому начал записывать все тренировки, термины, описывать движения. Все это я заносил в записную книжечку Военно–технического института, Институто Текнико-Милатар.
И каждую тренировку повторял еще раз дома. Занимались мы четыре раза в неделю. Рядом с кварталом Репарто Коли, где жили семьи советских военных специалистов в Гаване, был большой пивзавод «Сервэсэрия Пэдро Маррэро», а при ней был стадион. На этом стадионе я ходил в низких позициях с кирпичом в каждой руке и делал гедан бараи, агэ, удэ и учи укэ. Кстати потом уже я понял, какая гениальная находка Икэды был высокий и широкий гедан барай, блок от удара в нижнюю часть тела, с полностью прямой рукой в верхнем ее положении. В Шотокане этот блок делается от плеча. Но дзьосинмоновский гедан барай - это по-сути маховик, который позволял стартовать через движение центра любой части «шарнирно соединенных» элементов тела. Вообще, во время моего начального периода осваивания Дзёосинмона, у меня возникло четкое впечатление, что я начал учить новый иностранный язык. Язык движений. И позиции тела, не поворачивается язык называть их «стойками», и блоки и удары, это, фактически, фонетика. Это динамический материал, из которого будет сложен новый язык. Причем есть и спряжения глаголов - логические завершения движений, и глагольное управление, когда запущенная на скорости часть тела обязательно передаст движение другой части тела, только той, а не другой. Связки блок - удар, это новые лексические единицы, чтобы выражать свои мысли. Комбинации связок в передвижении, это уже грамматика. Каты, это отрывки из классических произведений, которые учатся наизусть, чтобы потом процитировать в свободной беседе - кумитэ. А сам поединок - это свободная беседа, диалог разума двух человек. Поражала методическая последовательность подачи материала. Потом, когда я записал всю программу до 1-го Дана, и увидел, какое это стройное методическое дерево, какое логическое развитие возможностей человека, я проникся просто трепетным уважением к создателю этой системы, сенсею Хоши Икэде. 
Икэда - это кумир кубинских каратистов. Постепенно, со временем, я узнавал все больше о развитии каратэ и, в частности, стиля Дзёосинмон на Кубе.
Я узнал, что в 1967 году на Кубу по контракту с министерством Рыболовства, приехал Масахари Кохагура, член компартии Японии специалист по промышленной рыбной ловле рыболовству, он был, кроме того, 1-м Даном каратэ-до, окинавского стиля и, после рабочего дня бесплатно тренировал кубинских любителей каратэ. Два года спустя, когда закончился контракт, Кохагура вернулся в Японию, но по его рекомендации и в ответ на просьбу общества дружбы Куба - Япония, кубинцам удалось установить контакт с в те времена 5-м Даном, Хоши Икэдой, мастером стиля Хошинмон, как его называли в те годы на Кубе, или Йошинмон, а потом в Союзе его стали называть Дзёосинмоном. Хоши Икэда направил на Кубу одного из своих лучших учеников, Сэйке Коваяши, обладателя 1-го Дана. Сэйке Коваяши начал преподавать стиль Дзёосинмон кубинцам и одновременно выполнял функции преемника Кохагуры в министерстве Рыбной ловли Кубы. Важно отметить, что такой контакт возник благодаря политической ориентации Икэды и его особой симпатии к Кубе. Одно из первых сведений, о котором я узнал от своих кубинских товарищей по секции каратэ, потом, когда уже начал заниматься, было то, что в Японии Икэда тренировал пикетчиков забастовок… А учился Икэда когда-то у знаменитого мастера с Окинавы, Киятакэ. Его поездки в Китай и изучение у-шу наложило потом отпечаток на технику каратэ, которую он стал создавать, стиль Дзёосинмон, с главным акцентом на скорость и серийность движений, на перетекание движения из одного в другое до финального сконцентрированного в одной точке выброса силы в виде удара. Причем, запуск собственной динамической системы осуществлялся от движения партнера: чем быстрее движение атаки, тем быстрее срабатывает маховик блока. Высокий гедан-барай, конечно, в спарринге не получается полностью высоким, но уж зато довольно быстрым. После одной из тренировок, Рауль Рисо, пришедший к нам в зал, сказал:
- Главное, чтобы он атаковал, а уж если сделает резкое движение, я, начав защищаться на этом месте, потом пойду вперед до той стенки (он показал место, до которого было метров десять), и пока его не вырублю, не остановлюсь. Потом уже, перечитав специальную литературу по боевым искусствам, среди которых особо выделяю книги Оямы, Накаямы, и, конечно Брюса Ли, я понял, что это был синтез у-шу и каратэ. А техники скручивания, по принципу юлы, от которой отскакивает в сторону любой предмет, об нее ударившийся- это просто гениально в Дзёосинмоне!
В 1969 году Икэда впервые приехал на Кубу и полтора месяца тренировал небольшую группку. Тогда семь кубинцев получили 1-й Дан. Поговаривали, что в 1971 году Икэда снова приедет на Кубу. Меня, уже как совсем своего, перевели в секцию в «кастильо» - замке на территории пивзавода, где занимались не только курсанты военно-технического института, но и представители других негражданских служб и профессий. Замок этот заслуживает особого внимания: это была подделка под старину, имитация дворца арабского шейха, с полами и стенами, украшенными разноцветной мозаикой и цитатами из Корана на арабском языке. Наше татами лежало в центральном зале, среди мраморных колон. И место, которое, может, было уготовано когда-то кубинским миллионером арабского происхождения для пышных церемоний с танцами живота юных жен, сейчас приютило несколько десятков человек, которые осваивали оружие Революции, каратэ в стиле Дзёосинмон.После двухсот меня подвели к лавочке и всю остальную часть тренировки я уже сидел, думаю, в той же стойке киба-дачи. В секции меня оставили.
Секции каратэ, и наша в том числе, начали готовиться к показательным выступлениям в гаванском дворце спорта, скоро должен был приехать Хоши Икэда, обладатель 5-го Дана, участвовать в этих выступлениях и проводить аттестацию. Тренировки длились до позднего вечера, дежурный по группе должен был привозить на тележке несколько ящиков пива с завода, огромный кусок льда, положить его в ванную с водой и сложить туда все пиво. Мы заливались потом, кимоно тяжелело на полтора-два килограмма за тренировку, но нас освежала мысль о холодном пиве. Причем, пока ты не принял душ и не переоделся, ты не имел права подходить к ванне с пивом. А потом начинались бесконечные разговоры о каратэ, об Икэде, о легендарном кубинце Рауле Рисо. Рауль Рисо был направлен в Японию на работу в посольство Кубы для овладения стилем Дзёосинмон (потом, однажды он пришел к нам на тренировку, он тогда приехал ненадолго из Японии, и мы познакомились с Раулем, а раньше и с его братом Августином).
На какой-то период меня назначили борт-радистом личного самолета старшего специалиста ГСВ в Республике Куба: нужно было держать связь борт - земля на испанском языке и в случае необходимости, переходить на английский. Мы развозили фельдъегерскую почту, собирали взносы членов профсоюзов и членов физкультурного общества (так законспирировано назывались коммунисты и комсомольцы, которые работали на Кубе по военной линии). Летали над страной на высоте 3-4 километров, внизу бескрайнее волнистое море зеленых холмов, покрытых пальмами, красная кубинская земля, и везде - всегда море. В каждом городе я обязательно ходил в местные секции Дзёосинмона и был поражен насколько масштабно страна начала осваивать этот стиль каратэ...В политотделе ГСВС в Республике Куба узнали, что я хожу на тренировки с «местным контингентом». А это внеслужебные связи, а это нарушение правил поведения! Чуть ли не «облико морале» под ударом. Короче, «собирайся домой».
А участвовать в показательных выступлениях по каратэ, конечно, не пришлось. Вообще, вся эта история с моим каратэ чуть было не закончилась для меня плачевно. В политотделе ГСВС в Республике Куба узнали, что я хожу на тренировки с «местным контингентом». А это внеслужебные связи, а это нарушение правил поведения! Чуть ли не «облико морале» под ударом. Короче, «собирайся домой». А я пожаловался нашим высоким кубинским «подопечным», что из-за тренировок, которые я посещаю, благодаря их помощи, меня хотят выдворить в Союз. Состоялся разговор «в верхах» между кубинской и советской сторонами и, в порядке исключения, мне и моему коллеге, К. Кордюку, разрешили ходить в секцию. « - Но чтоб об этом ни одна живая душа не узнала!»Какие уж тут показательные выступления в многотысячном спортзале! Пришлось довольствоваться ролью зрителя. Хоши Икэда приехал со своим помощником, каратэкой 4-го Дана, Акирой Ито, и первым, что сказал, обращаясь к зрителям переполненного зала гаванского дворца спорта было следующее:
- На моем прошлом выступлении в Гаване вы могли сложить обо мне мнение, как о неотесанном и грубом человеке, для которого сила стоит на первом месте. Так вот сегодня я хочу продемонстрировать совсем обратное.
Дело в том, что какое-то время до того, во время своего первого визита на Кубу, на первых показательных выступлениях, Икэда случайно нанес пяткой травму своему ассистенту. И тот получил серьезную травму. Теперь же сенсей Икэда показывал подчеркнуто усложненную программу, выполнял ката с оружием в японских деревянных туфлях гэта, в которых стопа опирается не на пол, а на две поперечные подставки под подошвой. Поражала работа центра тела мастера: при передвижении на больших скоростях, казалось, он скользит, плывет в какой-то разряженной среде, причем пояс постоянно находится на одном уровне от пола. В черном кимоно, белых носках, элегантный самурай, он блистательно разрубил деревянной саблей бамбуковую палку, которую продели в два тоненьких колечка из папиросной бумаги, надетых на пальцы ассистентов. Причем пока эту бамбуковую палку устанавливали в колечки, они несколько раз рвались под ее весом. Когда палка была перебита пополам молниеносным ударом бокена, колечки остались целыми!
Материал сайта Aikido.ru (http://aikido.ru/p/content/content.php?content.84)
Автор: Irina, 15.10.2009 - 20:00:00